-Сижу за решеткой, в темнице сырой... - в который уже раз затянула одну и ту же песню Тэлейта в надежде если не покинуть сию гостеприимную камеру, так хоть страже нервы помотать. Лютню у нее отобрали, как и все остальное, поэтому оставалось только петь. Комфортная камера, куда ее вежливо  (нецензурным выражением) проводили (пинком под... в смысле толчком в спину), была обустроена по последней моде (читай: была пуста). Тэлейте любезно предоставили удобную кровать, стул, кресло и ковер (и все в лице одной и той же тощей охапки сырого сена) и чудесную систему обогрева (ручейки ледяной воды, стекающие по стенам). Чтобы не свихнуться окончательно девушка пела. Пела она вообще-то хорошо, вот только от постоянной сырости девушка чуток охрипла, и теперь использовала голос свой аки оружие массового поражения... Вот только обнаружила она это случайно. Когда поешь просто для того, чтобы сохранить относительно трезвый рассудок и при этом не думать в какую переделку ты угодила, то тебя не заботит звучание твоего голоса. А вот тюремщикам может надоесть вечные песнопения... После фразы "Да заткнешься ты наконец?" Тэл разозлилась. Можно сказать "Не вынесла душа поэта позора мелочных обид". С того дня все оханники были вынуждены наслаждаться хриплыми песнями в духе "сижу за решеткой...". Не хотят выпускать - пусть наслаждаются музыкой. И вправду говорят, что в безвыходных ситуациях человек способен на то, чего он бы никогда не сделал в трезвом уме. Так, Тэл никогда бы не подумала, что, когда стража, наконец, заберет ее из этой клетушки в которой она провела... неизвестно сколько времени, она с самым невозмутимым видом начнет подробно и методично высказывать им все, что она думает о них самих, об их Камелоте, о... про свои соображения по поводу новоявленной королевы она сообщить не успела. Ее резко дернули за плечо, заставляя развернуться.
-Что ты сказала?
-Мне повторить? - Тэл вымученно улыбнулась. В этом была она вся - шутить, даже когда ничего смешного в ситуации нет. Всегда стоять на своем. До самого конца. Победного ли, проигрышного - нет разницы. Главное - улыбаться. Пусть подавятся... Повторять ей не пришлось. Сильный удар закованной в железо перчаткой по лицу опрокинул ее на пол. Отлежаться ей тоже не дали - вздернули за плечо и толкнули вперед, Девушка коснулась языком ноющей губы и почувствовала металлический привкус крови. Кроме рассеченной губы саднила и правая щека, на которую и пришлась вся сила удара. Ей не нужно было ни зеркала. ни прикосновения, чтобы понять - лечить лицо придется долго. Очень долго. Сколько ее толкали вперед по коридорам и лестницам она не помнила, пока ее буквально не швырнули в открытую дверь. Рыжая, безусловно, не удержалась на ногах и упала на пол. Оперевшись на руку она приподнялась и осмотрелась. Зал. Большой. Шикарно отделанный. Посредине - черноволосая баба в платье, бледная, как смерть. Недалеко от нее - королева Гвиневра. Девушка прижала кулак к сердцу и, склонив голову, беззвучно прошептала "Моя королева...". Тэлейта опустила голову и глубоко вздохнула. На пол, прямо перед ее глазами медленно капала кровь из рассеченной щеки. Лей еще раз глубоко вздохнула и поднялась на ноги. Стража не обращала на нее практически никакого внимания. И правда - что она может? Сама еле стоит на ногах, шатается, аки деревце на ветру, руки трясутся... Жалкое зрелище. Затравленным взглядом девушка огляделась, в попытке найти хоть кого-нибудь, кто будет к ней хоть немного благосклонен...