Перед глазами по-прежнему всё плыло, толком осмотреться не получалось, удержаться на ногах без посторонней помощи тоже, как оказалось было невозможно. Боль с одинаковой силой пульсировала и в ноге, и в плече. Гилмор сосредоточенно кусал губы, безуспешно пытаясь отвлечься от неё, цеплялся за своих спутников и очень старался не мешать им себе помогать.
Оказавшись на диване, Кен попытался расслабиться, бросил взгляд на рану на ноге и тут же поспешно отвёл глаза: джинсы внизу пропитались кровью, крови вообще было слишком много, и от этого начинало мутить. Гилмор сглотнул, чувствуя внутри противную слабость, вцепился пальцами в обивку дивана. Пока Габриэль искал медицинские принадлежности, можно было осмотреться. Кен решил, что это всяко будет полезнее, чем таращиться на собственную кровь и готовиться проститься с завтраком.
Комната была обставлена просто, почти скупо, и почему-то показалась парню чем-то вроде офисной переговорной, разве что выглядела не такой вылизанной и отлакированной. Он как раз рассматривал кофемашину и вяло раздумывал, сколько в ней кофе, когда вернулся Габриэль.
- Да. Спасибо, - сквозь зубы откликнулся Гилмор.
Недавняя слабость заново напомнила о себе. Двигаться было мучительно, и Кен очень сомневался, что облегчение наступит скоро. Он двигался, слушаясь рук Габриэля и его знакомого, старался не дёргаться и не стонать, чтобы не отвлекать их от работы, и время от времени здоровой правой рукой вытирал слёзы, которые непроизвольно потекли от непривычно сильной боли.
Мир сузился до одних только собственных мелких ощущений: с плечом закончили - можно отдохнуть, закрыл глаза - стал немного дальше от всего происходящего. Кен прерывисто, поверхностно дышал и напрягся всем телом, когда к ране на ноге снова прикоснулись. Открыл глаза, подался вперёд, наблюдая за тем, как Габриэль пытается унять кровотечение. На глаза снова навернулись слёз, и Гилмор досадливо стёр их, чтобы не мешали видеть.
- Чёрт, - выдохнул он, едва Габриэль отошёл. Осторожно приподнял мгновенно покрасневший бинт, попытался поправить съехавшую повязку, ещё больше сбил её и, передёрнувшись, влажной от слёз ладонью стёр кровь. Всего этого явно не следовало делать, тем более немытыми руками. Кен, скривившись, ещё раз попытался поправить повязку и поднял глаза на своих полевых врачей.