Быстрый подъем, прохладный душ, обжигающий кофе. Немного пудры на лицо, один бутерброд на завтрак. И так пять долгих лет подряд, начиная с того самого дня, как она пообещала себе, что не посмеет более отобрать чью-либо жизнь. Пришлось пересмотреть принципы, вспомнить прошлое - что было плохого и хорошего. Ей нужно было найти доказательство того, что не все еще потеряно и произошедшее можно хоть как-то успокоить в душе. Позабыть хотя бы на время об этом.
Единственным решением было полностью погрузиться в работу. Как говорят - с головой. Идеальным местом был лютеранский госпиталь - Элизабет, правда, никогда нельзя было назвать верующей. "Может кто-то и был там, наверху, но знать об этом простым смертным было не дано" - частенько приговаривала она, бинтуя бесконечную череду разбитых детских коленок и локтей. В монахини она не пошла - не решилась, все же полностью изменить себя ей не удалось. Довольствовалась малым - раз в два месяца посещала церковные службы, все остальное время отдавая работе и сну.
Вот и сегодняшний день начался привычно. Лиз торопливо прошла через дубовые двери в холл госпиталя, сразу же направившись к стойке. Отметилась, кивнула медсестре и так же быстро направилась в сестринскую, дабы переодеться.
В помещении она была не одна. Это изрядно удивило - сестры никогда надолго не задерживались в подсобках, обсуждая какую-либо очередную важную вещь. Скорее находились около дверей палат, за которыми, обычно, мирно спали пациенты, стремящиеся к выздоровлению. Подметив Фрииз они на секунду замолчали, едва заметно кивнув ей. Бросив им недоумевающий взгляд, брюнетка распахнула дверь своего шкафчика. Закинула туда сумку, достала халат и посмотрелась в зеркало - синякам под глазами и бледному лицу мог позавидовать любой герой фильма ужасов. А что делать? Усталость копилась, а высыпаться как следует девушка не успевала.
"Так вот, представляешь, тот коматозник.. Он у нас уже четыре года лежит. Сегодня он открыл глаза"
Хирург в удивлении даже глаза округлила, так и замерев у зеркала с рукой у волос. Коматозник, лежит четыре года, только проснулся - под первые два определения с лихвой мог подойти разве что Коннор Блейк, тот самый сноходец, частенько наведывавшийся в ее сны. Помнится, она сразу узнала его, едва его завезли в самую дальнюю палату по коридору.
Жалость взяла свое - она частенько наведывалась к нему, считая, что хоть какое-то общество ему может только помочь. Если верить его медицинской карте, то он был парализован около тринадцати лет - огромный срок, шанс на восстановление крайне мал. Но она верила. В последнее время она просто не могла ни в кого не верить.
-Блейк? - дрожащим голосом осведомилась Элизабет, поворачиваясь к замершим сестрам. Они в очередной раз кивнули и разбежались, словно бы и не стояли здесь, обсуждая свершившееся чудо. Голубоглазая растерянно моргнула, кое-как захлопнула дверь и понеслась по зданию, на третий этаж, к нужной палате.
Оказавшись рядом с дверью, девушка затормозила. И что она скажет? "Приветствуем в весеннем Нью-Йорке, сейчас 2017 год?" - глупее и не придумаешь. Хаотично соображая, Лиз даже не успела понять, что уже с нетерпением сжимает ручку палаты за которой долгое время лежал Блейк. Глубокий вздох, ручка повернулась, дверь отворилась. Брюнетка медленно прошла внутрь и остановилась посреди комнаты, легким движением руки заставив дверь закрыться.
-Доброе утро. - едва слышно прошептала Фрииз, делая еще один шаг вперед. -Ты, должно быть, слишком долго его ждал.

Значит сестры не ошиблись - он действительно пришел в сознание. Слабый голос Коннора заставил голос в ее голове ругнуться, мол, как же ты так допустила оплошность?
"Да, самое лучшее утро в его жизни. Он ничего не чувствует, и ему, должно быть, не очень хорошо."
Брюнетка лишь закатила глаза и обессиленно выдохнула, злясь на себя. Ерунду ляпнула. Стоит срочно исправлять ситуацию.
- Как ты себя чувствуешь? - испуганно пролепетала Элизабет. Едва закрыла рот, так сразу же очередная мысль, заставившая ее разозлиться.
"Еще лучше. Ты была бы неплохим онкологом, не находишь?"
Руки задрожали. Фрииз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Подумаешь, сказала что-то не то. Хуже было бы, если бы сделала. Еще пару шагов вперед. Руки выхватили планшетку с карточкой, висящую на спинке кровати. Подошла к правому боку и уселась на стул, смущенно глядя на Блейка. Слабо улыбнулась и поправила край его одеяла, свесившийся с постели.
- Все будет хорошо. Мы поставим тебя на ноги, - тихо произнесла Лиз, с какой-то особой уверенностью в голосе. Наверное смешно она смотрелась со стороны - сидела прижав планшетку к груди правой рукой, руки ее, при этом, дрожали, щеки порозовели, а глаза сумбурно бегали с предмета на предмет. Опустила взгляд. - Какая я идиотка! Два самых глупых вопроса которых я могла задать, я уже задала. Давай начнем сначала.. Ты помнишь свое имя, фамилию?
"Но как я не могла заметить стадий выхода из комы? Я же была здесь каждый вечер. Приборы, да и внешнее наблюдение должны же были указать на все это!"
- Ты меня знаешь?

- Назови имена. - попросила девушка, нахмурившись. Отчего-то предчувствие было плохим - Элизабет ведь не отрицала возможности амнезии, однако считала, что то, что происходило с ним во сне он должен был помнить и в реальности. Но кто знает? Способности - вещь до сих пор не особо изученная. Ну да, теперь их могли получить легко и просто, выслужившись перед государством, однако механизм действия большинства так и остался загадкой для многих. - Мне нужно понять, есть ли у тебя амнезия.
"И помнишь ли ты то, что происходило с тобой во сне?"
- Ты знаешь о своих способностях? Ты ходишь по чужим снам. - попыталась напомнить брюнетка мужчине. Перевернула свою руку, ладонью кверху, сжала в кулак и бросила раздраженный взгляд куда-то в пустоту, словно припомнив, что она сделала около пяти лет назад. Собралась. - Ты пролежал в коме очень и очень долго. Ты просто не представляешь, какое это чудо, что ты вышел из этого состояния.

- Я понимаю. Ты, должно быть, боишься. Сейчас подобных нам не скручивают и не запирают в Вайоминге. Уже лучше. - слабо улыбнувшись произнесла Элизабет. - Я не знаю принципа работы твоей способности, но судя по всему, находясь в коме, ты путешествовал. Из сна в сон, когда это было кому-нибудь нужно. Не мог остановиться, потому что не мог проснуться.
Брюнетка вновь уткнулась взглядом в карточку, споро листая страницы. Она никогда не была лечащим врачом, и уж тем более не могла брать на себя коматозников, если конечно у них не было ничего связано с хирургией. В основном лечащими врачами подобных пациентов становились невропатологи, которые тщательно следили за малейшими изменениями в состоянии больных.
- Я не твой лечащий врач - призналась Фрииз, откладывая бумаги на тумбочку. - Я вообще-то патологоанатом, работающий здесь медсестрой. Вот так вот резко изменила привычкам. Просто приглядывала за тобой по мере возможностей. Перестала пользоваться силами. Я же пообещала тебе исправиться. И тогда не ушла. Осталась, хоть и не хотела. Теперь вот провожу по двенадцать-восемнадцать часов сутки здесь, пытаюсь измениться. Уж не знаю, получается ли.
Она замолчала, бросив взгляд в окно.
- А ты действительно должен поправиться. И не слушай местных врачей. Они ничего не понимают в этом.